Слава открыл глаза и слегка приподнялся. Остывающая вода отступила от его шеи. «Зачем я вспомнил концовку этой истории? Видимо, это минус. И этот мой минус, каким-то образом, является моим же плюсом, – усмехнувшись, подумал он. – Смог же я переболеть Ольгой?! Смог же мгновенно вычеркнуть ее из моей жизни, не ощутив даже капли сожаления? Нет, ну, капля, наверное, все же, была. Была… На следующий же день. После того, как Ольги не стало. За обедом с Борисом и его женой. Когда эта сладкая, семейная парочка целовалась, она, почему-то напоминала рыжего, жующего жвачку хипстера. Ублюдок, будто сидел рядом с ними, и нагло ухмылялся, демонстрируя мне „фак“. Так что была… Капля, была…»
Он снова открыл кран с горячей водой. Хотелось еще немного погреться. Обхватив руками согнутые колени, он задумчиво смотрел на бегущие по воде круги. Слава прекрасно осознавал, зачем он вообще что-то сейчас вспоминал. Он всячески пытался отогнать от себя Майю, пытавшуюся проникнуть в его голову под покровом тишины, глушил всплывающие в его памяти воспоминания о ней. Она возвращалась в его жизнь так некстати.
«Все-таки, должен быть один, но непререкаемый плюс, – размышлял он, отвлекаемый шумом бегущей воды, – что-то такое, что не имеет отношения к сексу… Но, что? Если только… Вот! Точно! Брак, позволит мне, наконец, написать книгу! Спокойно сесть и написать». Слава представил себя сидящим, полулежа на кровати, с ноутбуком на животе… Представил умиляющуюся им Машу, присевшую напротив, с чашкой ароматного кофе…
«Кофе! Вот чего мне не хватает!» – очнулся Слава и, закрыв кран, потянулся к флакону с шампунем.
18
Открыв банку с молотым кофе, Слава всыпал четыре чайных ложки порошка в алюминиевую турку, и, налив в нее воду из-под крана, поставил на плиту. Какое-то необъяснимое волнение аккумулировалось в его груди. Пока что, поводов для особого беспокойства было не много. Ведь он ждал этого дня. Дня, когда сможет отважиться на поступок и решиться сделать предложение. И вообще, это было всего лишь предложение. Пока, речь, о подаче каких-то заявлений и назначения каких-то дат, не шла. Это успокаивало и делало волнение каким-то слабым. Но, тем не менее, Слава отчетливо понимал, что волна этого самого волнения стремилась перерасти в панику, а впоследствии, и вообще, могла обратиться в страх. Поэтому, он решил больше не искать никаких плюсов и минусов, кроме тех, что уже нашел. Они его вполне устраивали. А значит, можно просто расслабиться, выпить кофе, покурить и просто лечь спать. «Утро вечера мудренее», – решил он, поставив окончательную точку на своих идиотских размышлениях.
Он вылил приготовленный кофе в чашку, добавил две ложечки сахара и, захватив лежавшую на барной стойке пачку сигарет, отправился в комнату. Включив ночник, Слава сел за стол, сделал глоток крепкого кофе и закурил. Оживив ноутбук, он обнаружил брошенный им, мерцающий курсор и, решив, что писать он сегодня не готов, закрыл пустой документ. На мониторе появилось открытое окно почты. В папке «входящие», лежало одно непрочитанное письмо. Слава открыл папку. Это был ответ Майи. Без темы, как, впрочем, и его собственное, отправленное ей послание. Поглядывая в нерешительности на письмо, он затянулся дымом, встал, походил по комнате, вышел на открытый балкон и вернулся. Он резко сел и, погасив сигарету в пепельнице, все же, открыл письмо. Текст письма был таким коротким и настолько простым, что Слава ощутил легкое разочарование. Он даже обиделся. «Могла бы написать и больше!» – зачем-то подумал он, многократно перечитывая письмо.
«Мне понравилось. Передавай привет Борису», – гласил текст.
И все! При помощи тачпада, Слава подвигал ползунок, но, кроме пустого белого поля, ничего не обнаружил. Отсутствовала, даже ее подпись. Он взял в руки мышь и покрутил колесико. Результат был тем же. Ничего нового, повторное изучение текста, ему не принесло. Слава достал из пачки вторую сигарету и снова закурил, вглядываясь в единственную строку письма. Она всегда так делала. Она всегда повторяла за ним все, что делал он. Это была такая игра. Если он одевал очки, она одевала тоже. А когда он шел к машине, она, размашистым шагом, шла рядом, он садился в водительское сиденье, она, отталкивая его бедром, пыталась сесть за руль. Когда же он поворачивался к ней, чтобы прекратить безобразие, она делала свое лицо шутливо-строгим, и… они целовались. Вот и сейчас, стоило ему не поставить под письмом подпись, она ее тоже не поставила. Слава погасил недокуренную сигарету и, не отключая компьютер, лег на диван, закрыв лоб рукой.
19
Они встретились на выставке. Это был музей современного искусства. Майя была одета в головокружительное короткое платье, из легкого, как дуновение ветра, красного ситца, усыпанного мелкими белыми цветами. В руках она держала маленькую, белую лакированную сумочку. Ее длинные волосы были убраны в пучок, открывая, тем самым, ее длинную шею и красные листья сережек, серебряными гвоздиками, державшиеся за розовые мочки ушей. Минимум макияжа и максимум солнечного света – все это, делало ее такой свежей и притягательной, что Слава слегка онемел. Он изучал ее, не решаясь заговорить первым.
– Я так и думала, что Вы попытаетесь спрятаться за статую железного дровосека, – подойдя к нему, заговорила Майя.
– Этот костюм, великолепно оттенил собой маленькое красное совершенство, – приобретя дар речи, улыбаясь, ответил он, – Я даже подумываю, а не носить ли мне его вечно.
– Нет. Не нужно, – улыбнулась она. – Маленькому красному совершенству станет скучно. Ну, мы так и будем стоять, расточая друг другу дурацкие комплименты, или пойдем осматривать тайные закоулки Вашей железной скорлупы?
Слава пребывал в полном восторге от ее чувства юмора, восхищаясь ее умением подчинять ситуацию себе, наглым образом отнимая у него руль. Ее характером, позволяющем ей вжимать педаль газа в пол, не боясь вылететь с трассы.
– Кажется, я поняла, зачем ты меня сюда затащил, – резко перейдя на «ты», обратилась к нему Майя, разглядывая очередной сюрреалистический экспонат, – я прямо чувствую некий склеп, в котором хранятся все убиенные тобой женщины. Вон, та – бабочка с оторванными крыльями, а вот эта – чувственная пчелка с растерзанным сердцем. А вот, посмотри, эта картина просто гласит: «Этот гвоздик я берегу для тебя». И в центре этого стонущего безумия, возвышается огромный фаллический столб, символизирующий непомерное эго беззащитного романтического паучка, поселившегося в углу вашей спальни.
Она сделала шаг назад, развернулась и, приблизившись к нему вплотную, заглянула прямо в его глаза:
– Я не буду твоей мухой, Слава…
И, так же резко развернувшись, как ни в чем не бывало, радостно вскинув руки в стороны, громко произнесла:
– …Я в восхищении! Королева в восхищении!
– Ты не боишься пауков? – не найдя ничего другого, спросил Слава, следуя за Майей вдоль стен музейных залов.
– Нет, – все так же, весело улыбаясь, отвечала она, – Нисколечки. Нисколишечки. Вы, мужчины, наивно полагаете, что, впрыскивая в нас свой мерзкий паучий яд, вы обездвиживаете бедную, наивную стрекозку. Потом, ее остается только трахнуть и, оторвав крылья, пригвоздить на стену своей боевой славы. Но вы ошибаетесь…
Она сделала паузу и увлекла его в следующий зал.
– …сплетая свою липкую паутину, наглаживая свой чудесный, тоненький хоботок в предвкушении очередной жертвы…
Она остановилась у инсталляции, опутанной километрами разноцветных проводов различной толщины и структуры. Слегка наклонившись вперед, пристально изучая цветные хитросплетения, она задумчиво продолжила:
– …вы должны помнить, что в любую секунду, это вы можете оказаться жертвами, поймав в свои сети муху-вампира, способную нейтрализовать ваш яд, который, к слову, ядом-то и не является… Так, всего лишь мутной жидкостью, отравляющей ее беззаботную жизнь… Но, не ее ясную голову…
Она резко повернулась к Славе, все это время, изучавшему форму ее совершенных ног, изредка отвлекаясь на музейные экспонаты. Он невозмутимо усмехнулся, глядя в ее слегка прищурившиеся глаза и поддержал ее настроение, предложив взять временный тайм-аут:
– Теперь, когда мы изучили мой внутренний мир, выяснили кто из нас паук, а кто муха-вампир, я предлагаю не переходить сразу к моему хоботку. Тем более что количество желающих на него посмотреть, может не ограничиться лишь редкими посетителями этого зала. Чтобы не собирать вокруг нас толпу зевак, а заодно и весь персонал музея, предлагаю отправиться на галерею и что-нибудь выпить. Дабы жертва могла слегка расслабиться, а злодей пополнить свои злодейские силы.
Он устрашающе растопырил пальцы, протянув к ней руки. Не решившись коснуться ее талии, он весело рассмеялся и отступил в сторону, уступая Майе дорогу. Она сверкнула глазками и легкой бабочкой порхнула в направлении Арт-кафе. Она была словно мираж, сотканный из хрупкой звездной пыли. Коснись он ее, мираж исчезнет, растворится в залах этого музея… Может быть, он это и сделает. Но, не сейчас. Сейчас, Слава следовал своим правилам. Тем, что позволяли ему прикасаться к романтике, увлекали его в мир иллюзий – сладких мечтаний, очаровывающих его своей непредсказуемой предсказуемостью.
